Живадин Йованович, в 1998-2000 годы занимавший пост главы МИД Союзной Республики Югославия, в первой части эксклюзивного интервью специальному корреспонденту международной редакции Федерального агентства новостей Алине Арсеньевой рассказал о том, почему Сербия ни в коем случае не должна присоединяться к антироссийским санкциям и какую роль сыграла Россия во время югославского кризиса. Дипломат также поделился воспоминаниями и деталями переговоров с Россией в период югославских войн.
ФАН: Вы говорите, что «резолюция 1244 СБ ООН — это ключ к миру» — но как сделать так, чтобы она работала, если весь западный мир забыл про неё и делает вид, что её не существует? Ведь, например, Сербия имеет право даже сейчас ввести до тысячи человек контингента полиции в Косово — но это лишь спровоцирует санкции со стороны ЕС и США, а также может привести к вооруженному столкновению с косовскими силами безопасности и контингентом НАТО.
Живадин Йованович: Вопрос Косово и Метохии — старая, серьезная укоренившаяся проблема и может быть решена только в долгосрочной перспективе. Нужно много времени, чтобы прийти к справедливому и устойчивому решению в Косово и Метохии. Все, что актуально сейчас, и позиция Запада против интересов Сербии — все это не вечно, у нас должна быть дальняя перспектива, терпение и мудрость работать над созданием условий для справедливого решения.
Запад сейчас оставляет Резолюцию 1244 в стороне, забывает обязательства, которые взял на себя этим международно-правовым документом высшей юридической силы — но это не должно продолжаться вечно. Мы должны ожидать условий, когда и Запад поймет, что справедливое, а не навязанное решение в его интересах. По моему глубокому убеждению, лучше Косово и Метохия останется «замороженным» конфликтом, чем будет силой навязано решение, которое намного быстрее приведет к эскалации и его «разморозке».
Убежден, что Сербия настаивает и будет настаивать на том, чтобы все выполнили свои обязательства по Резолюции 1244 так же, как Сербия выполнила свои. Надеюсь и на создание условий для возвращения 250 тысяч изгнанных сербов и других неалбанцев в край, ведь сейчас в Косово меньше сербов, чем тех, кто стал беженцами — всего около 130 тысяч. Мы отстаиваем права нашего народа — 250 тысяч изгнанных — чтобы они могли свободно и безопасно вернуться домой.
Также ожидаем достижения договоренностей о возвращении в край контингента военных и полиции Сербии в соответствии с резолюцией 1244. Согласно которой, к тому же, сербская армия и полиция имеют право контролировать и важнейшие погранпереходы — с Албанией и Македонией — и это еще одно доказательство признания суверенитета и территориальной целостности Сербии.
Итак, думаю, что в интересах мира и безопасности на Балканах и в Европе эта резолюция Совета Безопасности должна быть полностью имплементирована. Мы не думаем, что проблему Косово и Метохии можно будет решить завтра. Через десять, двадцать, пятьдесят лет — но мы не откажемся от наших прав на свой суверенитет и территориальную целостность и не будем никоим образом эродировать авторитет ООН и её решений.
— Какую роль играла Россия в 90-х в ходе югославских войн и затем агрессии НАТО против Югославии? Как выглядела российская дипломатия в 90-х на Балканах, и особенно в отношении СРЮ? Какова роль России сегодня и как Москва сейчас может помочь Сербии?
— Глобально, это беда и для России, и для стабильности и развития Европы и всего мира — то, что Россия в 90-х отказалась от своей роли глобального фактора в международных отношениях. Она в той или иной мере поддержала политику США, политику Запада. По моему мнению, Россия тогда меньше всего беспокоилась о своих интересах и потому Москва не могла играть важную роль в югославском кризисе — ни в конфликтах того времени, ни во время агрессии НАТО в 1999-м.
Президент Ельцин был окружен исключительно проамериканскими людьми, которые его контролировали. Я лично имел возможность убедиться, что Ельцин был открыт к помощи Югославии, но министр иностранных дел Козырев открыто этому противостоял прямо в присутствии Ельцина.
В августе 1995-го Ельцин сказал Слободану Милошевичу, что откажется от санкций, к которым Россия присоединилась под давлением США, и что он не может больше терпеть прессинг Вашингтона, как и политику Запада по отношению к Сербии. Но рядом с ним стоял Козырев, который говорил: президент, мы не можем на этой пойти, ведь вызовем острую реакцию наших западных союзников. Так что мне кажется очевидным, что США вмешивались в дела Кремля. Это был тяжелый период — прежде всего, для России и русского народа.
Мне было жаль это видеть, ощущать эту неполноценность российского руководства по отношению к Западу, к западным ценностям, стилю, поведению. Это было наступление [на Россию] и западной идеологии, и западной культуры, что ощущалось во всех контактах. Например, несмотря на то, что у меня были назначены встречи с министром [иностранных дел Сергеем] Ивановым в Нью-Йорке, — он их избегал, мол, для него намного важнее контакты с западными коллегами.
Казалось невероятным, насколько открыто Россия принимала эту бесчестную роль в западной политике. Мы маленький народ по сравнению с русскими, но для нас стало неожиданностью, что в России столько идолопоклонства перед западными ценностями, западной культурой, западным образом жизни.
И мне лично было очень жаль. Ведь мои представления о величии, об особенности, о силе русского народа и России были совсем другими. Козырев много раз приезжал в Белград. Он выступал от имени России, а работал на США. Он в Белграде бахвалился командами красивых сотрудниц, которых возил с собой и держался надменно, что абсолютно неуместно в отношениях братских народов.
В своей риторике он часто был жестче в отношении Сербии, чем американцы. Это было для нас неожиданным, если не сказать — шокирующим. Тогдашняя власть в Москве — за исключением Государственной Думы — избегала оказывать какую-либо существенную поддержку Сербии, которую демонизировали и подвергали санкциям. Останется в нашей истории темным пятном то, что Россия в мае 1992-го голосовала за санкции против Сербии в СБ ООН. Это ничем нельзя оправдать.
Тогдашняя власть была проамериканской, но для нас и это была Россия, потому у нас вызвало чувство горечи необъяснимое, трудное для понимания поведение России в ООН, СБСЕ и других международных организациях в отношении Сербии. Ведь мы считаем вас братским народом, хотя это и не означает, что мы ожидаем от России, что она будет жертвовать своими интересами из-за Сербии.
Но мы были поражены тому, насколько Россия отделилась от себя самой, как и политическое руководство — и насколько оно отделилось от души и природы русского народа. Руководство не было, конечно, не стремилось оказывать давление на сербский народ — но, по сути, таким поведением помогало тем, кто вводил против нас санкции, оказывал давление, подвергал нас изоляции и демонизировал. Все худшее, что можно себе представить — Сербия и сербский народ пережили в девяностых, а Россия была далека не только от наших ожиданий, она была далека, прежде всего, от собственных интересов.
— Чего конкретно Сербия ожидала от России, чем Россия могла бы помочь?
— Мы просили у России помощь с вооружением. Я присутствовал при разговорах Милошевича с Козыревым и Ельциным — прежде всего, с Козыревым. Он отнекивался, что у России нет средств подарить свою технику Сербии. Тогда Милошевич сказал: «Нет, мы не просим подарков. Вы нам должны 1,5 миллиарда долларов за наши торговые поставки за прошедший период, давайте проведем взаимозачет по долговым обязательствам».
Козырев ответил: «Ну, это не ваши долговые обязательства, а бывшей СФРЮ, вы сперва разберитесь с правопреемством, поделите, чтобы мы знали, где чье». Милошевич говорит: «Вы же знаете, что 95% экспорта в Россию, в СССР — сербского происхождения».
Это и зерновые, и обувь, и текстиль, и мебель, и другие сербские товары. «Нет, нет», — говорит Козырев — «вы сперва договоритесь». Милошевич предлагает: «хорошо, забудьте о наших поставках на 1,5 миллиарда долларов. По клирингу мы предлагаем вам полтора миллиона тонн пшеницы, 2—3 миллиона тонн кукурузы, товаров широкого потребления и т. д. Мы поставим вам в краткие сроки товаров более, чем на миллиард долларов, а вы дайте нам военную технику, которая нам нужна».
Козырев на это сказал: «Да, но МИГ-и мы не сможем транспортировать, ведь Венгрия, Румыния и другие страны, через чье воздушное пространство пришлось бы лететь, этого не позволят». Милошевич ответил: «Мы пошлем своих пилотов, которые на свой риск возьмут аппараты и прилетят в Югославию». Последний ответ был: «Но Россия не будет воевать».
Так что мы тогда так и не получили никакой помощи [от России], в то время как США и другие страны Запада вооружали и хорватов, и мусульман, прямо нарушая резолюцию СБ ООН касательно эмбарго на вооружение, а мы не могли даже на основе обмена получить что-то значимое от России. Настоящую солидарность, искреннее желание помочь Сербия тогда получила от великого русского народа, который продемонстрировал свою поддержку, и от Государственной Думы. К сожалению, ни народ, ни Дума не имели должного влияния на решения исполнительной власти во главе с президентом Ельциным.
Это прошлое, которое обременяет нас в душе, но оно не влияет на наше позитивное отношение к России. К счастью, Россия все же переродилась и оставила проамериканскую политику с приходом президента Путина. Россия, прежде всего, вернулась к своим ценностям, верному подходу к своим интересам в Европе и на глобальном уровне. Потому отношения и сотрудничество между нашими странами стали глубокими, всесторонними. Неудивительно, что десять лет назад была подписана декларация о стратегическом партнерстве между Сербией и Россией.
Итак, несмотря на все изменения и все события, Сербия и Россия — стратегические партнеры. Думаю, что в этом исключительно трудном кризисном периоде нам нужно это сохранить, и выйти еще более крепкими и стабильными, посвященными дружеским, союзническим и братским взаимоотношениям.
Наши отношения в последнее время вышли на новый качественный уровень. Российские компании вовлечены в стратегические проекты в Сербии, такие как нефтяная индустрия Сербии и газовая промышленность, модернизация инфраструктуры, сотрудничество в производстве вакцин, договор в области ядерной энергетики в мирных целях, в том числе в здравоохранении и промышленности.
Мы переживаем все удары кризисного периода в Европе и мире, и нужна высочайшая мудрость, чтобы и Белград, и Москва смогли противостоять давлению и искушениям, и вышли из кризиса сильными партнерами с большими перспективами для взаимовыгодного сотрудничества в будущем. На Россию Путина Сербия, как и большинство стран в мире, смотрит как на незаменимый фактор глобальных перемен, изменения глобальных отношений в направлении мультиполяризации, мультицентричности, которая открывает возможность демократизации международных отношений и полной защиты интересов таких стран, как Сербия.
Сегодня — и уже длительное время — Россия — самый стабильный и важнейший фактор поддержки суверенитета и территориальной целостности Сербии. Россия поддерживает позицию Сербии, что вопрос Косово и Метохии может решаться только с уважением международного права, основных принципов международных отношений, резолюции СБ ООН 1244 и Конституции Сербии. Мы уверены в поддержке Москвы и в будущем. Сегодняшний день показывает, как связаны судьбы России и Сербии.
Пока Россия находится под давлением экспансии НАТО к ее границам, Сербию под давлением пытаются заставить отречься от части своей территории. Вопреки всему, продолжается поддержка президентом Путиным и Россией суверенитета и территориальной целостности Сербии, и мы должны сохранить эту поддержку.
Сербия должна сохранить свою политику военного нейтралитета, открытость к сотрудничеству и с Востоком, и с Западом, с Севером и Югом. И попросту не может ввести санкции против России. Да, Сербия действительно под огромным давлением Запада. Это давление сохранится, мы готовы к нему, но не смеем, любой ценой, принять антироссийские санкции по воле Запада.
То, что Сербия, сербский народ никогда бы не ввели санкции против братской страны — это правда, но я имею в виду, что речь не только об этом конкретном вопросе. Это не столь простой и узкий вопрос. Речь о давлении на Сербию, чтобы она отреклась от себя, своей свободы, своей независимости и суверенитета, отреклась от принципа невмешательства во внутренние дела других стран. Это вопрос экзистенциального характера: останется ли Сербия — Сербией, или станет придатком Запада, просто территорией без прерогативы независимого, свободного государства и свободной нации.
— Сербия не присоединилась к антироссийским санкциям, но голосовала за резолюцию, осуждающую референдумы на освобожденных территориях Украины, а до этого — за исключение России из Совета по правам человека (СПЧ) ООН. (Вучич тогда как раз заявил, что Белграду пришлось это сделать из-за шантажа со стороны Запада) Что важнее с точки зрения дипломатии — то, что Сербия не вводит санкции или же то, что она иногда голосует за антироссийские резолюции под давлением Запада? Имеет ли это какое-то значение для России?
— Абсолютно никакого значения ни для России, ни для конфликта на Украине не имеет вопрос присоединения Сербии к санкциям. Об этом вообще не идет речь. Если можно представить введение санкций против России со стороны Сербии — это никак бы не способствовало завершению конфликта на Украине, и не нанесло бы никакого ущерба России. Речь совершенно не об этом, и я надеюсь, что мы все это хорошо понимаем. Речь о том, останется ли Сербия суверенным независимым государством, со своей свободой, или же станет каким-то придатком НАТО и Запада.
Потому я и говорю, что речь не об отдельной детали, такой как присоединение Сербии к санкциям. Речь идет об отношении Сербии к себе самой, своей независимости, своей истории и своему будущему. И именно в этой детали пересекаются все качества европейского, суверенного, свободного и независимого государства. Все эти качества сконцентрированы сейчас в вопросе отношения к санкциям. И Запад знает, о чем идет речь. Почему тогда Запад оказывает давление? Потому что Запад всегда стремился нанести Сербии поражение.
Запад всегда относился к сербам, как к «маленьким русским на Балканах» и никогда нам не доверял. Здесь я имею в виду некоторые страны — в особенности те, которые традиционно проводят антисербскую политику на Балканах. Речь о том, что, если бы — чисто теоретически — Сербия ввела санкции против России, то следующим шагом было бы признание независимости части сербской государственной территории, Косово и Метохии, а затем и вступление Сербии в НАТО.
Суверенитет и целостность с Косово — как составная часть, военная нейтральность Сербии — как ключевое определение независимой внешней политики — все это бы пропало. Об этом речь, а не о том, может ли маленькая Сербия нанести вред России, может ли решить конфликт на Украине. Всем очевидно, что об этом не идет и речи. Но другие цели — отказ Сербии от Косово и Метохии, вступление в НАТО — это геостратегические цели Запада, цели НАТО. И они могли бы осуществиться, если бы Сербия сделала этот «небольшой» шаг — ввела санкции против России.
