Специальный корреспондент Федерального агентства новостей (ФАН) Аббас Джума поговорил с бывшим узником ливийской тюрьмы «Митига» капитаном Владимиром Текучевым.
Представьте, что в мире есть места, казалось бы, не отрезанные от мира, не джунгли какие-нибудь, где тем не менее нет совершенно никакого порядка. Вроде лидеры этих стран разъезжают по миру, участвуют в саммитах и круглых столах, но на родине не пользуются никаким авторитетом. Казалось бы, у этих государств сохраняются и дипломатические, и торговые связи с другими странами, но это не мешает брать граждан этих стран в плен и годами держать в тюрьмах.
Одно из таких мест — подконтрольный террористам так называемому Правительству национального согласия Ливии город Триполи, куда в июне 2016 года занесло экипаж корабля «Теметерон». Капитан судна Владимир Текучев провел в заложниках три долгих года. В 2019-м его удалось освободить. В интервью ФАН он рассказал, как проходило следствие по его делу и как в критической ситуации сработал российский МИД.
Наконец-то дома
— Владимир, вы на свободе уже больше двух месяцев. Вернулись к нормальной жизни? Как вас встретила семья?
— Семья встретила меня в Москве, у нас тут есть квартира. Кстати говоря, я до последнего ожидал какого-то подвоха — нас же шесть раз «освобождали». И каждый раз что-то шло не так. Даже когда мы уже были в Тунисе, по пути домой, не было никаких гарантий, что нас не развернут обратно.
Ну а когда я все-таки приехал, счастье было такое, что словами не передать. Правда, потом я лег в больницу, и в результате обследования у меня нашли много всяких болячек — начиная от цистита, заканчивая зубами. Печень оказалась никакущей, желудок больной, так как абсолютно вся пища в тюрьме была перченой. Сейчас регулярно принимаю лекарства. И мне уже намного лучше.
— А с кем за это время удалось встретиться из друзей?
— Понимаете, все мои друзья либо далеко живут, либо в плавании, либо не откликаются. Но вот вчера повидался с товарищем — он тоже капитан, но в силу возраста не может пройти медкомиссию, поэтому сидит дома. Поговорили обо всем, рассказал ему о своих приключениях. Сказать, что он был в шоке, ничего не сказать.
— Другими словами, вы теперь простой пенсионер — сидите дома, пьете чай и закусываете печеньем…
— Можно и так выразиться. Поверьте, у меня и дома работы полно — пока сидел в плену, кафельная плитка обвалилась, ножи затупились. Дел невпроворот.
— А как спите?
— Сплю очень плохо. Два-три часа в день. Причем засыпаю рано — в 23 часа, а в три ночи уже на ногах. Постоянно вспоминаю своих ливийских друзей. Точнее, одного друга. Связи с ним нет, его родные тоже не отвечают. То ли номера поменялись, то ли чего-то боятся. Они люди влиятельные. Брат заключенного — депутат, а сам заключенный — миллионер.
— То есть даже деньги и положение этим бандитам не указ.
— Им вообще плевать на все. Самое главное — это лояльность их группировке. Брат-депутат даже привозил в тюрьму съемочную группу местного телеканала. Сняли репортаж о творящемся беспределе. Но толку никакого. Их совсем не волнует, что о них подумают. Они там власть. Например, летом 2018-го в Триполи исчезла питьевая вода. Оказалось, что посадили владельца водоканала. Я лично видел, как охранники ставили его на колени и издевалась над ним. А ведь он тоже не последний человек в стране.
— Нет желания написать обо всем этом книгу?
— Я не писатель, не владею навыком. Но если мне кто-то поможет, то почему бы и нет. Так-то мне есть что рассказать.
Беспредел
— Правильно я понимаю, вас по закону не имели права задерживать.
— Не имели. Мы плаваем по судовой роли. То есть для захода в какую-либо страну мне не надо открывать визу. Я пришел с судном, и мне миграционные службы на время стоянки автоматически дают разрешение сойти на берег. Такие правила распространяются и на моряков, и на членов экипажей самолетов.
Но в Ливии нас обвинили в том, что мы незаконно проникли в страну. То есть получается, что я каким-то образом перебрался через границу, чуть ли не ползком — ну это же абсурд. А в 2017 году других российских моряков задержали в нейтральных водах. И самое интересное, что никаких санкций в отношении властей Триполи не последовало ни со стороны ООН, ни со стороны России. Просто в Ливии не с кем вести диалог. В отношении этого места никакие законы не действуют.
— Но тем не менее вас же возили в суд.
— Это не суд, а цирк. Мы выполняли роль болванчиков. То есть нас вызывал судья, мы вставали к столу и молчали. К нам никто не обращался. Разговаривали в основном с адвокатом. Разумеется, о чем шла речь, мы не понимали. Затем нас отправляли обратно в тюрьму, ничего не объясняя. Такое впечатление, что создавалась видимость некой деятельности. За все это время мы ни разу даже словом не перекинулись с адвокатом. К тому же эти адвокаты постоянно менялись.
— А переводчика у вас разве не было?
— Был один человек по имени Акрам — сотрудник российского МИД. Но он только наблюдал за происходящим, а когда мы пытались у него что-то спросить, он говорил, чтобы мы не задавали вопросов, потому что он нам все равно ничего не скажет. В итоге с обвинительным приговором нас ознакомили только на седьмой месяц. То есть прошло семь судебных заседаний, прежде чем мы вообще поняли, в чем нас обвиняют.
— Другими словами, существовало два отдельных мира — суд и тюрьма?
— Абсолютно точно. И эти два мира совершенно не зависят друг от друга. Судью вообще не интересовало ничего, кроме бумаг, которые ему предоставляли. Он их зачитывал, а затем отправлял нас обратно. Причем, даже если бы нас оправдали, это совсем не означало бы, что нас отпустит начальник тюрьмы. Я это точно знаю, потому что мой ливийский друг оправдан судом еще в феврале, но до сих пор находится в заключении.
— Ну хорошо, вашего ливийского друга некому защитить. Но за вами-то, по идее, целая Россия. Неужели наш МИД ничего не смог сделать? Там вообще пытались вас освободить?
— Пытались, конечно. Но не всегда эффективно. Пока мы были в плену, сменился консул. Первого обвинили в ничегонеделании. Новый консул сразу встретился с нами. Но поскольку консульство находится не в Триполи, а в соседней стране, к нам приезжали раз или два. Однако мне сложно судить о работе дипломатов, потому что я не знаю всех тонкостей.
— А можете поподробнее рассказать о роли главы Чечни Рамзана Кадырова в вашей судьбе и в судьбе других моряков. Ведь не только ваш экипаж попал в такую ситуацию.
— Я знаю, что Кадыров занимается освобождением моряков, попавших в плен в мусульманских странах. Но насколько его помощь была эффективной в нашем случае, я не могу сказать. Приезжал его представитель — Лев Деньгов. Потом в 2017 году приезжал другой представитель — чеченец. Имени его я не знаю, он не представился. Назвал себя работником МИД. Встреча проходила в отделении полиции, где мы переговорили буквально минут пять. Он спросил, как мы себя чувствуем и чего хотим, а потом заверил, что нас освободят завтра-послезавтра. На этом все закончилось. Затем под Новый год я получил новость о том, что Лев Деньгов продолжает работать по нашему делу и к концу декабря мы будем дома. Но опять что-то пошло не так.
— А есть представление, что именно произошло?
— Я правда не знаю. Либо руководство тюрьмы меняло свое решение, либо в стране происходили какие-то политические изменения. В конце концов начался конфликт с армией Хафтара (4 апреля 2019 года маршал Халифа Хафтар приказал своим войскам начать наступление на ливийскую столицу Триполи, чтобы освободить ее от боевиков. — Прим. ФАН). С этого момента всем уже было не до нас.
— Но вы говорили, что Акрам постоянно поддерживал с вами связь.
— Да, он регулярно наведывался, привозил почту или давал поговорить по телефону с семьей. Опять же, все было под строгим надзором охраны, поэтому звонки длились не больше пары минут. Затем Акрам пытался снабжать нас продуктами и одеждой. Два раза ему это удалось, но потом передачки перестали до нас доходить — все похищалось в тюрьме.
Люди скучают по Каддафи
— Как обычные ливийцы относятся к Правительству национального согласия?
— Они не поддерживают власть. Все, с кем я общался, скучают по временам Каддафи. Даже те, кто изначально выступал против него или даже участвовал в революции. Просто народ не ожидал, что все будет настолько плохо. Приведу пример. Когда в апреле начался конфликт между властями Триполи и Хафтаром, бои проходили в непосредственной близости от тюрьмы. Мы хорошо слышали канонаду. Так вот, заключенные молились Аллаху, чтобы бомба попала именно в тюрьму. Их не волновало, что они могут погибнуть, — это был шанс отомстить охранникам и вырваться на свободу.
— То есть, если бы маршал Хафтар вошел в город…
— Его бы расцеловали. Уверяю вас.
— Как думаете, когда у ливийцев лопнет терпение и они снова устроят революцию?
— Мне кажется, что народная революция в Триполи невозможна, потому что установлен фашистский режим и всех инакомыслящих и более-менее активных тут же сажают и ломают. Гораздо вероятнее то, что Триполи падет под натиском политических соперников внутри страны. Но если такое произойдет, мировое сообщество будет против. Думаю, на Хафтара сейчас оказывается сильное давление.
— Но если ливийский народ против власти в Триполи, а мировое сообщество, наоборот, за, то получается, что мировое сообщество против народа Ливии, так?
— Получается так.
Вывод автора
Это не первое интервью с капитаном Текучевым, в котором он рассказал свою историю. Кроме него, мы разговаривали с его помощником, собирали информацию в полях (журналисты ФАН активно работают в Ливии, как со стороны Триполи, так и со стороны Бенгази), искали ответы на вопросы в открытых источниках. Все ради того, чтобы понять, какова обстановка в одном из самых неблагополучных мест не только региона, но, возможно, и мира.
Мы не можем бездействовать, когда наших граждан берут в заложники. Что делать? Очевидно, отвечать адекватно ситуации. В Триполи, как выяснилось, ситуация тупиковая. Ну нет там ни двери, ни форточки, ни даже щели возможностей для какого-то внятного диалога.
Достаточно просто не приглашать террористов ПНС Ливии в Сочи, а поступать с ними так, как принято, например, в Моссаде. Уверен, при таком раскладе до сих пор незаконно удерживаемые боевиками Файеза Сарраджа российские социологи из Фонда защиты национальных ценностей Максим Шугалей и Самер Суэйфан были бы уже на свободе. Пока о них мало что известно. Связи с ними практически нет, и речи об освобождении пока не идет. Обвинения им не предъявлены. Звучат только абсурдные заявления, что они якобы вмешивались в выборы — в стране, где выборов нет, а столица находится под властью самых настоящих бандитов и террористов.
